Глава четвертая: Инвентаризация, или Полевое руководство по эксплуатации слепого

Итак, прошёл день с тех пор, как я выкатил в production свой «сборник багов в прошивке зрячих». Судя по фидбеку, многим зашло. Мы смеялись над абсурдом повседневности. Но сегодня я хочу копнуть глубже. Забудьте про конкретные истории. Сегодня мы будем дебажить не ситуации, а саму вашу систему восприятия. Вашу операционную систему отношения к «другому».

Когда вы, зрячие, сталкиваетесь со мной, в вашей голове происходит сбой. Ваша прошивка не находит готового драйвера для взаимодействия. Она не знает, как классифицировать объект «Игорь Бакулин». И она в панике начинает перебирать готовые шаблоны, пытаясь запихнуть меня в одну из предустановленных категорий. Это похоже на инвентаризацию на складе, где кладовщик бегает с непонятной штуковиной и пытается присвоить ей хоть какой-то артикул. И сегодня мы разберем эти ваши основные «артикулы», эти стулья, на которые вы с упорством, достойным лучшего применения, пытаетесь меня усадить. И каждый из этих стульев — это клетка.

Глава I. Артикул №1: «Уцененный товар». Стул из жалости.

Это самый популярный артикул. Самый простой шаблон в вашей базе данных. Срабатывает по умолчанию. Логика прошивки: отсутствует визуальный интерфейс => вероятно, брак. Списать в утиль нельзя, значит, присваиваем статус «уцененный товар» и относимся соответственно.

Симптомы этого режима вам знакомы. Голос собеседника внезапно поднимается на октаву выше, становится мягким, убаюкивающим, таким, каким говорят с котятами, детьми и безнадежно больными. «Ой, бе-е-едненький… Как же ты живешь-то?». Руки собеседника начинают совершать суетливые движения, пытаясь сделать за меня все, включая дыхание. «Давай я тебе дверь открою!», «Давай я тебе сахар в чае размешаю!», «Давай я за тебя поживу!».

С инженерной точки зрения, жалость — это когда вы смотрите на мою операционную систему (IgorOS), видите, что в ней отсутствует один драйвер (visual.drv), и делаете вывод, что вся система — неработоспособный хлам. Вы смотрите на мощный сервер и говорите: «Ой, бедняжка, у него нет CD-ROM! Как же он живет-то?». А то, что у него внутри 128 ядер и терабайт оперативки, вас уже не волнует.

Сидя на этом стуле, я не могу быть равным. Я — объект. Объект вашей доброты. Вашей заботы. Вашего чувства собственного превосходства. Вы помогаете мне, чтобы почувствовать себя лучше. Это унизительно. И, честно говоря, невероятно скучно.

Глава II. Артикул №2: «Эксклюзивный экземпляр». Пьедестал героя.

А вот это — другая крайность. Гораздо более коварная. Этот артикул присваивается тем, кто прочитал мой блог или увидел, как я работаю. Они видят ту же отсутствующую деталь (visual.drv), но делают прямо противоположный вывод: «Раз он без этого драйвера умудряется функционировать, значит, это не баг, а фича! Это кастомная сборка! Он — сверхчеловек!».

И начинается героизация. Я перестаю быть просто Игорем. Я становлюсь Символом. Символом «силы духа», «преодоления», «безграничных возможностей человека». Мои обычные, рутинные действия возводятся в ранг подвига. Я сам сделал себе кофе? НЕВЕРОЯТНО! Какая сила воли! Я нашел дорогу до магазина? ГЕРОЙ! Надо снять про него мотивирующий ролик для YouTube!

Это, конечно, приятнее, чем жалость. Эго тешит. Но по сути — это то же самое дерьмо. Потому что в этом режиме вы тоже перестаете видеть во мне человека. Вы видите памятник. Бронзовую статую самого себя, которой я должен соответствовать 24/7.

Проблема героизации в том, что она лишает меня права на обычные человеческие слабости. Если я — герой, я не могу просто сказать: «Блядь, я заебался, хочу лежать на диване и есть чипсы». Нет. Я должен быть вдохновляющим. Я должен «преодолевать». Если у меня плохое настроение, это не потому, что я не выспался. Это потому, что я веду свою вечную трагическую борьбу с тьмой. А иногда я просто хочу быть мудаком. Ленивым, непродуктивным, вредным. Но статус «героя» мне этого не позволяет. Это очень утомительно — быть чьим-то вдохновением. Это такая же клетка, как и жалость, только позолоченная.

Глава III. Артикул №3: «Товар для детей». Детский стульчик.

А вот это — самый унизительный, самый бесячий артикул из всех. На стул с этим номером меня пытаются усадить чаще всего. Особенно люди старшего поколения. Бабушки у подъезда — его главные адепты. Этот стул называется «Вечный ребенок».

В этой картине мира, раз я не вижу, значит, я — недееспособен. Не просто физически ограничен, а именно ментально неполноценен. Я — большой, 24-летний, бородатый младенец, которого нужно опекать, контролировать и не допускать до опасных предметов. Таких как спички, ножи и собственная жизнь.

Этот стереотип проявляется в мелочах. Когда я иду со своей женой по улице, и кто-то хочет у меня что-то спросить, он обращается не ко мне, а к ней. «А передайте, пожалуйста, вашему молодому человеку…». Я стою рядом. Я слышу. Но я для них — не субъект. Я — объект, приложение к зрячему сопровождающему. Она — мой «переводчик» с языка нормальных людей.

Или когда я рассказываю, что могу выпить пива. Реакция: удивление и неодобрение. Как так? Маленьким детям же нельзя алкоголь! В их мире я — не взрослый мужик, который делает свой осознанный выбор, а «неразумное дитя», которое нужно поучать. Этот стул лишает тебя права быть взрослым. Права на ошибки. Права на ответственность. Права на собственную жизнь.

Глава IV. Артикул №4: «Социальный пакет». Стул попрошайки.

И вот, наконец, вишенка на торте человеческого абсурда. Стул, который сочетает в себе жалость из первой главы и инфантилизм из третьей, возводя их в абсолют. Стул попрошайки. Поберушки.

Этот баг в прошивке работает очень просто: слепой = бедный, несчастный, неспособный заработать. А значит, ему нужно что? Правильно, денег. И вот здесь начинается когнитивный диссонанс эпических масштабов. С одной стороны, я — айтишник. Я работаю и зарабатываю достаточно. Я люблю комфорт. Например, люблю кататься на такси дорогих тарифов. Не потому, что выпендриваюсь, а просто потому, что могу себе позволить. Будет возможность побыть в Москве — обязательно проедусь на тарифе Elite, чисто из любопытства. Но в головах многих людей этот образ не укладывается. Как это так, слепой — и на дорогом такси? Нонсенс!

Это приводит к совершенно сюрреалистическим ситуациям. Ты стоишь на остановке, ждешь свой «Бизнес». Подходит какая-нибудь сердобольная женщина и пытается всунуть тебе в руку сторублевую купюру. Ты вежливо отказываешься. А она не понимает. Как так? Ты же СЛЕПОЙ. Ты ДОЛЖЕН быть бедным. Ты ДОЛЖЕН взять деньги. Иногда они даже обижаются. «Какой гордый!».

Да, я не спорю. Есть люди, которые вынуждены просить милостыню. Это их кейс. Но не мой. И когда вы пытаетесь дать мне денег, вы не помогаете. Вы оскорбляете. Вы мгновенно обесцениваете всю мою работу, всю мою борьбу, все мои усилия. Вы говорите мне: «Все, что ты делаешь, — неважно. Для нас ты все равно останешься просто попрошайкой у паперти».

И туда же, в эту же копилку, — беспардонное залезание в карман. «А сколько у тебя пенсия?», «А зарплата большая?». Ребята, вам-то какая разница? Вы чего? Вы у своих зрячих коллег тоже спрашиваете размер их пособий и зарплат при первой встрече? Почему вы считаете, что моя финансовая отчетность — это публичная оферта? Это — еще одно проявление все того же бага: вы не видите во мне равного, а значит, личные границы на меня не распространяются.

Эпилог. Пятый элемент: Табурет.

Так что же делать? Если не сажать меня на трон, пьедестал, детский стульчик или паперть, то куда? А вот тут самое сложное. Есть пятый элемент. Самый неудобный. Самый незаметный. Простой деревянный табурет. Он называется «Нормальность».

Сидеть на этом табурете — значит принять, что:

• Я — просто человек.
• Моя слепота — это не трагедия, не подвиг, не признак умственной отсталости и не повод для подаяний. Это — просто одна из моих технических характеристик.
• Я могу быть и гениальным, и мудаком. И это никак не связано с моими глазами.
• Мне не нужно ваше сочувствие, восхищение, опека или деньги. Мне нужно ваше уважение как к равному.

Этот табурет требует от вас самого сложного — увидеть во мне не символ, а себе подобного. Перестать думать о моей слепоте. И начать, наконец, думать о том, кто я такой. Это сложно. Это требует усилий. Гораздо проще включить один из четырех привычных режимов.

Но я не теряю надежды. Этот блог — моя попытка сломать эти четыре проклятых стула и построить один, нормальный, человеческий табурет. И пригласить вас посидеть на нем вместе со мной. Без соплей, без пафоса, без сюсюканья и без мелочи в кармане. Просто поговорить.

А теперь — снова к вам. На какой стул чаще всего сажали вас? Накидывайте в комменты. Будем собирать коллекцию этой странной мебели вместе.